Lexpex.ru

Их заведомо подозревают в склонности к насилию и в отказе интегрироваться. Снова в фокусе они оказались после убийства 7-летней девочки в Вене, сообщает Die Presse.

Около недели назад, напоминают авторы публикации Кристине Имлингер и Тереза Вирт, в Вене жестоко и, видимо, преднамеренно была зарезана девочка — в преступлении подозревается ее 16-летний сосед. «Даже если подобное преступление нельзя объяснить одной национальной принадлежностью (на сегодняшний день известно, что и жертва, и подозреваемый имеют чеченские корни), на обе семьи в сети извергается поток презрительных комментариев, суть которых сводится к одному: чеченцы? Ну все ясно!» — говорится в статье.

«У чеченцев самая негативная репутация по сравнению с другими группами мигрантов. Насилие, банды, кланы, исламисты, ревнители традиций, параллельные миры — вот самые расхожие штампы», — пишут журналистки. Сегодня часто задается вопрос, что стоит за всем этим: война, травма, передающаяся из поколения в поколению, оторванность от корней? «Подозреваемый имел к этому миру слабое отношение — насколько известно, он рос в благополучной семье, ходил в частную школу», — передают авторы.

В чеченской диаспоре это преступление надолго стало самой актуальной темой. Все только об этом говорят, обмениваются фотографиями, сообщениями, слухами из чеченских СМИ.

Тамирлан Дадаев — один из тех чеченцев, кто работает со своими соотечественниками и ищет пути улучшить процесс их интеграции, показывает фото на смартфоне: «Будем надеяться, в тюрьме ни у кого не будет «плохого дня» — гласит подпись под фотографией 16-летнего подозреваемого. Это намек на первые заявления молодого чеченца о причинах, толкнувших его на убийство. Дадаев эту семью не знал, сообщают авторы.

«Его внешность — борода, крепкое спортивное телосложение — и частично его биография отвечает многим клише, — замечают журналистки. — Детство на фоне войны, бомбы, трупы, ставшие частью жизни в школьные годы. В 2003 году, в 9-летнем возрасте, он оказывается в Австрии: полная трудностей адаптация к новой жизни, которая чуть было не закончилась провалом. В 15 лет он уже был на полпути к членству в банде, промышлявшей мелкими преступлениями. Избежать этой участи ему удалось благодаря спорту. Алекс Каракас вовлек его в свой социальный проект Not in God’s Name, который хочет удержать молодежь от радикальных идей, увлекая их боевыми единоборствами».

Содействие лучшей интеграции, пониманию и сосуществованию сделала своей задачей и Майнат Курбанова. Она журналист и писатель, в Вене живет 8 лет. Себя она называет «чеченкой по профессии»: она выступает с докладами и мастер-классами, работает с молодежью, уже совершавшей правонарушения, а также же активно помогает женщинам. И Курбанову, и Дадаева злит реакция, которую они наблюдают после убийства в Вене. «На виду у всех лишь те (чеченцы), которые делают что-то плохое, — вот отсюда и имидж», — цитирует Курбанову Die Presse.

По словам Курбановой, диаспора совершенно не однородна. Из 30 тыс. чеченцев, проживающих на территории Австрии, более половины находится в Вене. У них разный статус, религия, семейная и региональная принадлежность, а также политические взгляды.

Внутри диаспоры много недоверия. «Твой собеседник за независимую Чечню или за Россию? Поэтому все соблюдают осторожность и открыто не высказываются. Все боятся».

«Чеченцы — лучшие борцы!» — рассказывает Дадаев, который сам тренируется и мечтает о карьере в американской лиге MMA (смешанные боевые искусства).

«Борьба учит дисциплине, учит быть жестким, потому что жизнь тоже жесткая. Мы уже сотни лет ведем войну с Россией, мы — борцы! Но по мне, так лучше мы были бы слабаками — тогда бы у нас не было войны, не было столько погибших», — говорит Дадаев.

При помощи боевых единоборств он, по его словам, пытается направить молодежь на верный путь, мотивировать молодых людей к самоконтролю, дисциплине и работе, передает издание.

Как рассказывает Дадаев, кровная месть и в Чечне — вне закона, но в реальности это не так. После убийства в Вене семья подозреваемого должна — сообразно традициям — демонстрировать раскаяние в виде денежной компенсации и извинений. Если будет замечено, что она живет как ни в чем не бывало, через пару лет возможен акт возмездия. Дадаев считает, что это неправильно, рассуждает о прощении, передают журналистки.

А как же полиция, соответствующие государственные инстанции? «Чеченец в полицию не пойдет — иначе его сочтут трусом. Если у вас конфликт, вы идете к старшему, который, согласно традиции, имеет авторитет. Он вас и рассудит. Если дело серьезное, то путь лежит к имаму», — рассказывает Дадаев и говорит о том, что имам будет призывать стороны примириться. В Австрии в этой связи говорят о параллельной системе правосудия.

Как отмечают авторы статьи, «довольно большой процент молодежи обратился к радикальному исламу. Согласно данным полиции, чеченцы не особенно выделяются, когда речь идет о тяжких преступлениях, однако довольно активны в сфере уличных краж или бандитизма. Венская полиция указывает, в частности, на агрессивность, которую представители этой этнической группы демонстрируют при общении с государственными чиновниками».

Проблематичной предстает и ситуация на рынке труда. Согласно статистике, чеченцы испытывают наибольшие коммуникативные сложности при трудоустройстве.

По рассказам социальных работников, «многие чеченки имеют психологические травмы, не могут найти своего места в Вене, нередко живут в семьях, где с ними жестоко обращаются, имеют детей, которые нередко предоставлены самим себе», передает Die Presse.

По словам Курбановой, «молодежь знает, что они — чеченцы, но ни про историю Чечни, ни про то, что там происходит, они и понятия не имеют». О войне почти не говорят — слишком сильна эта травма. Тем не менее, война незримо присутствует в их жизни — для многих ситуация выглядит безвыходной. Собеседница издания чувствует это и в Вене.